Рассказ Сергея Алексеева о генерале Панфилове, о том, что войска под его руководством добивались огромных успехов в боях под Москвой, генарал-майор Иван Васильевич Панфилов не дожил до победы, он погиб смертью храбрых защищая Москву. Рассказ о войне для школьников.

ГЕНЕРАЛ ПАНФИЛОВ

Многие войска отличились в боях под Москвой. Особенно дивизия, которой командовал генерал Панфилов. 28 героев-панфиловцев как раз из дивизии генерала Панфилова.

Немолод уже Панфилов. К вискам седина подбежала. В морщинках лицо и лоб. По-солдатски подтянут всегда Панфилов. Шапка-ушанка. Полушубок сибирский. Грудь ремнями от пистолета, от командирской сумки схвачена крест-накрест.

Не знает Панфилов усталости. Часто бывает в кругу солдат. Любят солдаты Панфилова. Вот и сейчас генерал на боевых позициях.

Трудно панфиловцам. Пять дивизий врага штурмуют одну, советскую, 30 дней. И всё бой и бой.

Приехал Панфилов к артиллеристам:

— Привет, бомбардиры-кудесники!

Улыбаются артиллеристы. Приятно такое слышать.

— Бейте, сынки, — наставляет Панфилов, — фашиста прямой наводкой. Не забывайте — пушки колёса имеют. Пушку, сынки, подкатить к самому дьяволу можно.

— Так точно, можно, — смеются артиллеристы.

Так и поступают артиллеристы. Навстречу врагу выдвигают пушки. Разят фашистов огнём и сталью.

Приехал генерал к пулемётчикам:

— Привет, глаза молодые, острые!

В улыбке цветут пулемётчики. Похвала, теплота в словах генерала. Наставляет солдат Панфилов:

— Не томите, сынки, дальним полётом пулю. Бей врага с расстояния близкого.

— Есть, товарищ генерал! — весело отвечают пулемётчики.

Выполняют совет генерала в бою солдаты. Подпускают фашистов на близкую дистанцию.

Приехал Панфилов к истребителям танков, к гранатомётчикам:

— Привет, дрессировщики Дуровы, укротители фашистского зверя!

Улыбаются гранатомётчики. Ведь недаром слова такие. И вправду они укротители. Не знают солдаты страха.

Наставляет Панфилов солдат:

— Фашист сидит за бронёй. Потому он и храбрый. А вы скорлупку с него срывайте. Скорлупку, скорлупку, сынки, срывайте.

Смеются солдаты. Нравится им про скорлупку. Сражаются отважно гранатомётчики. Бьют в упор по фашистским танкам. Скорлупку с врагов срывают.

Любят солдаты генерала Панфилова. Заботливый он генерал. Накормлен солдат, напоен, тепло ли одет, обут? Нет ли задержек с куревом? Давно ли в бане вымылся солдат? Всё беспокоит Панфилова. Любят солдаты своего генерала. С ним хоть в огонь, хоть в бездну.

Генерал-майор Иван Васильевич Панфилов не дожил до победы. Защищая Москву от фашистов, смертью храбрых погиб генерал Панфилов. Погиб генерал, да оставил панфиловцев — отважных и стойких воинов. Не раз отличились в боях под Москвой панфиловцы.

Скажешь «панфиловцы» — сразу героев рождает память.

Мешок овсянки.

Анатолий Митяев.

 В ту осень шли долгие холодные дожди. Земля пропиталась водой, дороги раскисли. На просёлках, увязнув по самые оси в грязи, стояли военные грузовики. С подвозом продовольствия стало очень плохо. В солдатской кухне повар каждый день варил только суп из сухарей: в горячую воду сыпал сухарные крошки и заправлял солью.

   В такие-то голодные дни солдат Лукашук нашёл мешок овсянки. Он не искал ничего, просто привалился плечом к стенке траншеи. Глыба сырого песка обвалилась, и все увидели в ямке край зелёного вещевого мешка.
   Ну и находка! обрадовались солдаты. Будет пир горой. Кашу сварим!
Один побежал с ведром за водой, другие стали искать дрова, а третьи уже приготовили ложки.

   Но когда удалось раздуть огонь, и он уже бился в дно ведра, в траншею спрыгнул незнакомый солдат. Был он худой и рыжий. Брови над голубыми глазами тоже рыжие. Шинель выношенная, короткая. На ногах обмотки и растоптанные башмаки.

   -Эй, братва! - крикнул он сиплым, простуженным голосом.

   - Давай мешок сюда! Не клали, не берите.

   Он всех просто огорошил своим появлением, и мешок ему отдали сразу.
Да и как было не отдать? По фронтовому закону надо было отдать. Вещевые мешки прятали в траншеях солдаты, когда шли в атаку. Чтобы легче было. Конечно, оставались мешки и без хозяина: или нельзя было вернуться за ними (это если атака удавалась, и надо было гнать фашистов), или погибал солдат. Но раз хозяин пришёл, разговор короткий отдать. 
   Солдаты молча наблюдали, как рыжий уносил на плече драгоценный мешок. Только Лукашук не выдержал, съязвил:

   - Вон он какой тощий! Это ему дополнительный паёк дали. Пусть лопает. Если не разорвётся, может, потолстеет.

   Наступили холода. Выпал снег. Земля смёрзлась, стала твёрдой. Подвоз наладился. Повар варил в кухне на колёсах щи с мясом, гороховый суп с ветчиной. О рыжем солдате и его овсянке все забыли.

  Готовилось большое наступление.

  По скрытым лесным дорогам, по оврагам шли длинные вереницы пехотных батальонов. Тягачи по ночам тащили к передовой пушки, двигались танки.
Готовился к наступлению и Лукашук с товарищами. Было ещё темно, когда пушки открыли стрельбу. Посветлело в небе, загудели самолёты.
Они бросали бомбы на фашистские блиндажи, стреляли из пулемётов по вражеским траншеям.

 Самолёты улетели. Тогда загромыхали танки. За ними бросились в атаку пехотинцы. Лукашук с товарищами тоже бежал и стрелял из автомата. Он кинул гранату в немецкую траншею, хотел кинуть ещё, но не успел: пуля попала ему в грудь. И он упал. Лукашук лежал в снегу и не чувствовал, что снег холодный. Прошло какое-то время, и он перестал слышать грохот боя. Потом свет перестал видеть, ему казалось, что наступила тёмная тихая ночь.
   Когда Лукашук пришёл в сознание, он увидел санитара. Санитар перевязал рану, положил Лукашука в лодочку такие фанерные саночки. Саночки заскользили, заколыхались по снегу. От этого тихого колыхания у Лукашука стала кружиться голова. А он не хотел, чтобы голова кружилась, он хотел вспомнить, где видел этого санитара, рыжего и худого, в выношенной шинели.
   - Держись, браток! Не робей, жить будешь!.. слышал он слова санитара.
   Чудилось Лукашуку, что он давно знает этот голос. Но где и когда слышал его раньше, вспомнить уже не мог.

   В сознание Лукашук снова пришёл, когда его перекладывали из лодочки на носилки, чтобы отнести в большую палатку под соснами: тут, в лесу, военный доктор вытаскивал у раненых пули и осколки.
   Лёжа на носилках, Лукашук увидел саночки-лодку, на которых его везли до госпиталя. К саночкам ремёнными постромками были привязаны три собаки. Они лежали в снегу. На шерсти намёрзли сосульки. Морды обросли инеем, глаза у собак были полузакрыты.

   К собакам подошёл санитар. В руках у него была каска, полная овсяной болтушки. От неё валил пар. Санитар воткнул каску в снег постудить, собакам вредно горячее. Санитар был худой и рыжий. И тут Лукашук вспомнил, где видел его. Это же он тогда спрыгнул в траншею и забрал у них мешок овсянки.

   Лукашук одними губами улыбнулся санитару и, кашляя и задыхаясь, проговорил:
   - А ты, рыжий, так и не потолстел. Один слопал мешок овсянки, а всё худой.
   Санитар тоже улыбнулся и, погладив ближнюю собаку, ответил:
   - Овсянку-то они съели. Зато довезли тебя в срок. А я тебя сразу узнал. Как увидел в снегу, так и узнал.

 И добавил убеждённо: Жить будешь! Не робей!